Асланбек Аслаханов: «Президент должен служить народу, а не клану»
Беседовал Тимур АЛИЕВ, Газета "Чеченское общество", специально для "НацБез.ру"
- Асланбек, какой деятельностью Вы сейчас занимаетесь? Делаете ли что-то конкретно для Чечни?
- По функциональным своим обязанностям я занимаюсь проблемами всего юга России: его краями, областями, республиками. И президент мне сказал, чтобы особое внимание я уделял Чеченской Республике. Чечне я фактически оказываю помощь гуманитарную, материальную (мои вопросы - это лечение, студенты, проблемы, возникающие за пределами республики), ко мне обращаются также с жалобами на беззаконие.
- Как это происходит?
- Все происходит напрямую: мне пишут, я приезжаю. Каждый месяц я выезжаю в Чечню.
Но, откровенно говоря, нет у нас контакта с властью... Мы же чеченцы, мы же не можем уважительно относиться к старшим, у нас это не принято. Я когда приезжаю, никто меня не встречает, никто не занимается моими проблемами, никого это не интересует. Если я пишу письма, когда ко мне обращаются, например, по поводу пособий, то мне не отдают никакого ответа, игнорируют закон. И, в первую очередь, это временщик по фамилии Абрамов, считающий себя в республике премьер-министром.
- Насколько реальны имеющиеся у вас возможности?
- Они велики. Но власти республики считают зазорным для себя посоветоваться со мной, поговорить, зайти ко мне. Я неоднократно Абрамова приглашал к себе, зайдите, говорю, поговорим о механизме восстановления экономики и социальной сферы республики. Но он, наверное, боится приходить ко мне без согласования с кем-то. Поэтому общение у нас носит односторонний характер.
Тем не менее, это не значит, что я не занимаюсь проблемой Чечни. Вовсю занимаюсь - жители могут подтвердить. Они очень много мне пишут, и то, что я могу, я всегда делаю.
Чечня – это моя главная проблема, она была, есть и будет, независимо от того, какие кланы будут в этой республике.
- Какие у Вас контакты с новым руководством, новым президентом?
- С первым вице-премьером Чечни мы никогда не встречались. С премьер-министром республики встречаемся на различных совещаниях. Например, пару раз на заседаниях у Грефа. Но обычно так: здравствуй и до свидания.
С новым президентом Чечни мы встречались. Он приходил на встречу с землячеством в Москве. Я ему сказал тогда, что готов помочь в служение народу, но не в служении клану. И призвал других помогать новому президенту. Потому что раз выбрали, надо заниматься, надо помогать ему.
Но я никогда не помогал никому в служении корпоративным интересам, своей фирме или своему клану. Для меня самое главное – это интерес народа. Народа, который принесен в жертву, который страдает, которого бессовестно обворовывают и именем которого делают свои грязные дела.
И любого человека, который действительно готов помогать народу, я буду поддерживать.
- Ваше видение политического будущего Чечни? Сумеет ли новый президент стать тем руководителем, которым он себя декларирует?
- Когда Алханов принял непростое для себя решение баллотироваться в президенты Чеченской Республики, он провел очень много встреч, на которых предлагал очень четкую программу. И говорил, что он будет настойчиво идти по пути реализации этой программы. И если он пойдет таким путем, то будет иметь поддержку и тех, кто живет в республике, и за ее пределами. Нужно просто с курса не сходить.
- Как Вы думаете, какие у него могут сложиться взаимоотношения с другими руководителями Чечни?
- Я не знаю, прогнозировать как-то не получается. Очень сложно ответить. Он всенародно избранный президент республики и все будет зависеть от него.
- Ваше впечатление от инаугурации Алханова?
- Я на инаугурации, к сожалению, не был. Хотел приехать туда, но у меня на это время была запланирована 5-дневная поездка в Англию.
Правда, я читал как прошла инаугурация в Чечне и был удивлен. Обычно норма такая – всегда приезжает или представитель администрации президента, или представитель центризбиркома, который и вручает удостоверение новому президенту. Но то, чтобы вице-премьер вручал удостоверение президенту, такой истории я не слышал нигде. Я не знаю, может быть какую-то новую процедуру ввели для Чеченской Республики.
- Что Вы думаете по поводу Беслана?
- То, что произошло в Беслане, это, конечно, чудовищно. Да, мы привыкли к подобному: у нас в республике около 300 тысяч человек погибло и стало калеками, и из них немало было детей. Но все равно мы были шокированы этой страшной трагедией. Я был там и просто невозможно было смотреть на этих выбегающих детей. Ни отца, ни матери они не видели – просто бежали и кричали: «Воды». Три дня без воды – это страшно.
Мы все переживали за них – я столько звонков получил от людей, готовых пойти в заложники. Ингушские старейшины заявили, что они готовы принести себя в жертву, заменив собой детей из школы. И весь мир содрогнулся, но нашлись силы, которые осетинам внушали, что это ингуши затеяли. Я сам слышал, когда говорили, что мы пойдем в Магас, в Назрань, что мы рассчитается с ингушами. Я сделал им замечание: вы еще молоды. Понятно, что у них было горе, но ведь мы горцы, если ярость накопилась, мы ее должны выплеснуть, найти врага. Но я вам подсказываю, сказал я им тогда, невиноват здесь ни чеченский, ни ингушский народы. Это люди разных национальностей. Ведь ни один народ не хочет другому народу зла. Неужели вы даже сейчас не понимаете, что не надо поддаваться провокаторам в наших национальных квартирах. Нам надо объединиться, сказал я им, и только объединившись, мы сможем победить это зло.
Когда президент приехал в Беслан и ему доложили, что ситуация здесь подогревается, он был потрясен. Он сказал тогда: кто будет распространять подобные настроения, того мы будем считать пособником террористов. Казалось бы, точка была поставлена, но, тем не менее, меня сильно тревожит то обстоятельство, что по-прежнему ходят разговоры: если ты настоящий мужчина, то ты должен кровью залить Ингушетию.
Как и в 1992 году, там много людей, приехавших из Южной Осетии. И среди них есть горячие головы, которые хотят повторить прошлое. Чтобы их остановить, по моему мнению, не в полной мере работают властные структуры республики. На то видимо есть различные причины.
Но более всего меня возмущают действия федеральных СМИ, которые, показывая события пятилетней давности, говорят, что они «получили эксклюзивный материал: ингуши собрались на базе и готовы идти на Беслан».
Следствие установило, что там были люди разных национальностей. Это раз. А во-вторых, вовсю муссируются и распространяются слухи, что насиловали девочек. Это чудовищная ложь. Следственная бригада генеральной прокуратуры не установила ни одного такого факта. Комиссия, которую возглавляет заместитель председателя Совета Федераций Александр Торшин, опросив более 500 человек, также не подтвердила подобного.
А психологи говорят, что человек, который идет фактически на смерть, психологически не в состоянии не то, что изнасиловать, но даже думать об этом.
Но кому-то это нужно, потому что знают: будь-то осетин, ингуш, чеченец или кабардинец, если его ребенка убили, покалечили или изнасиловали, он не сможет остановиться и пойдет на все. Зная менталитет горца, его подогревают. На пример, на передаче «К барьеру» ведущий Соловьев аж пытал Новодворскую: «Нет, я это знаю досконально». Это же подстрекательство.
- Ваше отношение к переговорам с Масхадовым? Возможны ли они?
- Я всегда был человеком компромисса. Я не считаю что силовое решение – наиболее верный путь. Мы же люди, Аллах нас создал и дал нам разум. Мы же должны договариваться. Я много раз говорил с президентом и писал ему о необходимости переговоров с Масхадовым. Он мне сказал, Масхадов не держит слова. Президент спрашивал у меня: а подчиняется ли Масхадову Басаев? Входит ли он в его команду? Если нет, то почему Масхадов не может на весь мир заявить, что Басаев - такой-сякой, я с ним и с Хаттабом порываю, они – враги чеченского народа. Может он это сделать?
Несколько раз мы передавали это сообщение Масхадову. Но, к сожалению, ни разу он этого не сделал. Тем не менее, я продолжал вести переговоры и с ним, и с парламентом.
Кроме того, у него была блестящая возможность во время «Норд-Оста» заставить их уйти оттуда, хотя бы на самолетах и с заложниками. Но Масхадов этого не сделал. Потом у него была возможность на весь мир проклясть Басаева и других, сказав, что они позорят нацию. Но и это сделано не было.
Сейчас не надо было искать его – через Закаева ему передали, чтобы он приехал в Беслан. И этого он не сделал. Он сказал, что перезвонит и не перезвонил.
Все это ему и ставят в вину. Масхадов торгуется, когда вот такое происходит. Почему? Он не осудил опять Басаева, не сказал ему: «Мы в состоянии войны с тобой, потому что ты позоришь народ, по твоей вине весь мир проклинает нас». Масхадов сам не делает никаких шагов навстречу.
- Но ведь после Беслана Масхадов заявлял, что нужно судить Басаева?
- Да он его уже и в рядового разжаловал. Все это мы уже проходили. А кроме того, вопрос уже не нужно ставить, как о переговорах с президент Республики Ичкерия, потому что мы знаем, что референдум состоялся. Сейчас речь о нем не может идти как о главе государства, а лишь как о бывшем президенте.
Он был хорошим командиром, хорошим начальником штаба, но он не смог стать мудрым президентом. Он с самого начала упустил ситуацию. И ему все время приходилось приспосабливаться под Басаева, под Хаттаба, под других полевых командиров.
А то касается тех, кто воюет... Я всегда говорил, что нужно деление на мух и на котлеты. Есть молодежь, которую заставили взять оружие. Их обычай заставил. Когда твоего брата убили, ты хочешь доказать, что ты мужчина, и не хочешь, чтобы на тебя пальцем показывали.
Потом уходили от зачисток и от так называемых адресных операций. Ведь известны случаи, когда в другой дом заходили и забирали невинных. Сами эти ребята не хотели войны, но их заставили. За каждого из них надо воевать.
Говорят, что всех ваххабитов надо убивать. Я не согласен. Это те же наши мальчики, которые росли на наших глазах. Просто никто ими не занимался. Работы у них не было. А ваххабистские идеологи были очень мощно подготовлены. Их аргументы и их помощь действовали на этих ребят. Поэтому они стали тем, кем стали. И потому тех из них, кто не рубил голов и не убивал, можно и нужно вернуть в мирную жизнь.
Но есть люди, которым нет места в этой жизни. За ними такой шлейф преступлений, терактов и прочее, что они сами прекрасно понимают, что им нельзя жить в этом мире. И делают все, чтобы продолжалась эта бойня. Когда льется кровь, когда умирают люди - это их нормальное состояние. Это их образ жизни, и они другого не знают. С ними говорить бесполезно – либо тюрьма, либо смерть в боестолкновениях.
А за остальных надо бороться – они должны знать, что им есть место в мирной жизни и они могут вернуться в нее. Кто хочет, будет учиться, создаст семью, у него будут дети. Когда эти ребята поймут, что они нужны, что общество и власть их не оттолкнули, тогда будет легче. Ведь воевали не дети тех, кто выступал за независимость, воевали дети самых бедных родителей. Это их могилами заполнены наши села.
- Есть ли у вас какой-то план нормализации ситуации в республике?
- Не только у нас, но и в соседних Дагестане, Карачаево-Черкессии и других республиках очень много людей, которые готовы совершить преступление потому, что они мужчины. У горцев мужчина обязан содержать семью. Но когда он вынужден жить на пособие своих престарелых родителей, то чувствует себя униженным. И потому, когда к нему приходят и предлагают деньги, этот человек идет и совершает преступление. А будь у него работа, он бы послал такого «благодетеля» и сказал: мне нужно семью кормить.
Поэтому нам нужно не «потемкинские деревни» строить, а немедленно создавать рабочие места. Допустим, какие-то сборочные заводы, где не требуются высокая квалификация, новые технологии: кирпичные и асфальтные заводы, цеха по производству окон и дверей.
Нужно в программу восстановления включать восстановление дорог и больниц. И не просто «подмазал-покрасил», а нормально по-современному все это делать. То есть, нужен совершенно иной подход к восстановлению экономики и социальной сферы республики. Совокупность всего этого может скорее привести к миру, чем любые планы.
И самое главное. Мир в республике не наступит, если тех, кто на крови, на страданиях и на унижении людей сделал себе карьеру, из республики не убрать. Там должны находиться люди, которые не связаны этой кровью. Люди, которые знают обычаи, традиции народа и считаются с ними.
Должна быть кадровая ротация на высшем уровне. А тех, кого нужно убрать, обязательно выявлять и судить. Им не место на дачах в Подмосковье, в Ростове и Краснодаре, их место в тюрьме.
Многие из тех, кто уехал как в Россию, так и в европейские страны, безумно мечтают вернуться обратно. Но пока в республике существует нынешняя схема, они не вернутся. Они боятся возвращаться, в первую очередь, из-за своих детей.
Кроме того, нужно найти тела тех, кого нет в живых, но их родственники продолжают их поиски. Незаконно задержанных, если они не виноваты, отпустить, тех, которых осудили, знать, где он находятся, чтобы с ними могли переписываться.
И когда эта работа будет закончена, мир начнет возвращаться в нашу республику.
Обсудить статью в форуме
Другие материалы раздела :
|
Версия для печати